Красный Ястреб [The Red Hawk] - Эдгар Берроуз

Тут я подумал о женщине-рабыне и ее рассуждениях. Ее люди останутся неизменными, как холмы, ничего не требуя, ничего не желая, за исключением, может быть, одной вещи, которую мы все страстно желаем — удовлетворения. И когда придет конец, какой бы он ни был, мир уйдет для них, как и для нас, потому что в конце нет ничего.

Мой охранник повернул к высокой арке входа в огромное здание. С пятого из грациозных этажей опускались могучие колонны из полированного камня, богато разукрашенные. Вершины колонн были украшены резьбой, красками и золотом. Помещение было наполнено лошадьми, привязанными в длинные линии, которые занимали почти всю длину комнаты от колонны до колонны. С одной стороны каменные ступеньки вели наверх.

После того, как мы спешились, я был отведен вверх по ступенькам. Здесь было множество калкаров, снующих в разные стороны. Мы миновали их, и меня провели через длинный ряд полированного камня, в котором отверстия с обеих сторон вели в другие помещения.

Сквозь одно из таких отверстий мы вошли в большую палату, и здесь я снова увидел Ор-тиса, которого видел ночью. Он стоял перед одним из отверстий и смотрел на дорогу внизу, разговаривая с несколькими дворянами. Один из них поднял глаза и увидел меня, когда я входил, и обратил на меня внимание Джемадара.

Ор-тис посмотрел на меня. Он что-то сказал стоящему рядом с ним человеку, и тот вышел в другое отверстие, ведущее в другую палату и куда-то еще. И тут же охранник калкаров привел юношу из одного из наших пустынных кланов. При виде меня юный воин вскинул свою руку к голове в салюте.

— Я даю тебе еще одну возможность обдумать мое вчерашнее предложение, — сказал Ор-тис, обращаясь ко мне. — Вот один из ваших людей, который может передать сообщение твоим людям, а если ты решил продолжать эту бессмысленную кровопролитную борьбу, то пусть передаст и сообщение от меня — на рассвете ты отправишься к мяснику, если твои воины не остановятся и твои вожди не согласятся на вечный мир. Во всяком случае ты будешь отправлен к своим людям. Если ты дашь мне слово, то можешь сам передать свое сообщение племенам Джулиана.

— Мой ответ, — сказал я, — такой же, как был прошлой ночью, и таким он будет завтра. — Затем я повернулся к янку-воину. — Если тебе позволят уйти, то сразу же отправляйся к Стервятнику и скажи ему, что мой последний приказ — донести Флаг до моря. Это все.

Ор-тис дрожал от разочарования и ярости. Он положил руку на рукоять своего меча и сделал шаг по направлению ко мне; но что бы он не собирался сделать, он подумал хорошенько и остановился.

— Уведите его наверх, — буркнул он охраннику, — а утром отправьте к мяснику.

— Я буду присутствовать, — сказал он мне, — чтобы видеть, как твоя голова покатится в пыль, а твое тело будет скормлено свиньям.

После этого меня вывели из помещения и повели вверх по бесконечной лестнице, пока мы наконец не добрались до самого высокого этажа гигантского вигвама. Затем они втолкнули меня в помещение, двери которого охраняли два гигантских охранника.

Растянувшись на полу и прислонившись к стене, внутри лежал калкар. Он посмотрел на меня, когда я вошел, но ничего не сказал. Я посмотрел на пустое помещение, на пол, покрытый грязью и пылью веков, на стены измазанные грязью и жиром на высоту человеческого роста от тел, прислонявшихся к ним.

Я подошел и уселся у одного из отверстий у ближней стены. Далеко подо мной тонким растянувшимся ремешком лежал путь, заполненный маленькими людьми и лошадьми, не больше кролика. Я видел свиней, ковыряющихся в грязи — они жили в лагере вместе с собаками.

Долгое время я стоял и смотрел наружу, на странный для себя пейзаж. Вигвам, в котором я находился, был одним из самых высоких из ближайших сооружений древних, и отсюда, с самого высшего этажа, я видел крыши других вигвамов; некоторые из зданий сохранились в отличном состоянии, хотя кое-где выросшая трава отметила другие, уже обвалившиеся.

Следов огня и дыма было множество; было ясно, что если бы древние не строили дома из такого крепкого материала, как камень, то постройки бы давно исчезли, потому что множество оставшихся домов снедало пламя; они напоминали пустые раковины, о чем свидетельствовали сотни закопченных до черноты стен в пределах моей видимости.

Так я стоял, глазея на отдаленные холмы за пределами лагеря, когда заметил, что кто-то стоит рядом с моим локтем. Повернувшись, я увидел, что рядом стоит тот калкар, который полулежал у стены, когда я вошел сюда.

— Отличный вид, янк, — сказал он, не скажу, чтобы неприятным голосом. — Правда, смотреть осталось недолго. — Он криво улыбнулся. — У нас отсюда чудесный вид, — продолжал он, — в ясный день можно увидеть океан и остров.

— Я бы хотел увидеть океан, — сказал я.

Он покачал головой.

— Ты достаточно близко от него, — сказал он, — но ты никогда его не увидишь. Я тоже хотел бы увидеть его снова, но увы, не увижу.

— Почему? — спросил я.

— Завтра я отправляюсь к мяснику, — ответил он просто.

— Ты?

— Да, я.

— А почему?

— Потому, что я настоящий Ор-тис, — ответил он.

— Почему они хотят отправить Ор-тиса к мяснику? — насторожился я. — Ничего странного в том, что Ор-тис отсылает туда меня, Джулиана; но почему Ор-тис отсылает Ор-тиса?

— Это ненастоящий Ор-тис отсылает меня, — ответил мужчина и затем улыбнулся.

— Почему ты смеешься?

— Разве не странная шутка судьбы, — воскликнул он, — видеть, как Джулиан и Ор-тис отправляются вместе к мяснику? Клянусь кровью моих предков! Я думаю, наша вражда должна закончиться, Джулиан, по меньшей мере, что касается тебя и меня.

— Она никогда не закончится, калкар, — ответил я.

Он покачал головой.

— Будь мой отец жив и расскажи он тебе свои планы, думаю, все могло бы закончиться, — уверял он.

— Пока Ор-тис и Джулиан живы? Никогда.

— Ты молод, и ненависть всосана тобою с молоком матери, она подогревает кровь в твоих жилах; но мой отец был стар и он видел вещи так, как немногие, по-моему, видели их. Он был мягким человеком и много знал; он начал ненавидеть калкаров и ужасное зло, которое причинил первый Ор-тис этому миру и нашим людям, приведя их сюда с Луны; он думал так даже тогда, когда ты и твои люди ненавидели его. Он понял, что такое зло, и старался исправить его.

Он действительно планировал каким-то образом связаться с Джулианами и объединиться с ними, чтобы исправить преступление Джемадаров, но был готов отказаться от трона, только чтобы снова быть со своими. Наша кровь такая же чистая и незапятнанная, как ваша. Мы — Американцы. В нашей крови нет калкаров или полукровок. И среди нас есть тысячи тех, кто не смешал своей крови. Они бы поддержали его, потому что устали от этих животных-калкаров.